Обговорення війни расії проти України

«Не секрет, что оккупированные территории мы сами часто называем «Мордор». Это из книги Толкиена – там была такая «черная, умирающая, но не умершая страна», — говорит житель Донецка Анатолий Мурзаев. – С 2014 года я так называю Донецк и другие города, захваченные натуральными «орками» — боевиками. По работе часто езжу в Мариуполь. Когда возвращаюсь, поражаюсь контрасту – насколько провинциальный, по моему мнению, приморский город выглядит живее и лучше шахтерской столицы. Дня два после поездки испытываю настоящую «ломку» — накатывает апатия, депрессия, никакой радости. Пустые улицы контрастируют с заполненными улицами того же Мариуполя. Комендантский час вообще вызывает желание зарыться куда-нибудь и не выходить».

С 2014 года дончане получили прекрасную возможность своими глазами увидеть, насколько «правдива» пропаганда в так называемой «днр», которая, не жалея красок, описывает разруху и нищету на подконтрольных территориях. Хотя бы раз, но дончане выезжали за линию разграничения – в командировку ли, на отдых или по другим делам.

«Мои родители – пенсионеры, всей душой воспринявшие «республику» и мечтавшие прожить остаток жизни не столько в России, сколько в реанимированном СССР, с удивлением увидели, что в Бахмуте, Константиновке и Краматорске нет полицейских, которые заставляют людей говорить исключительно на украинском языке. Нет памятников Гитлеру и Бандере, в магазинах присутствуют продукты, работают аптеки, банки и почтовые отделения. Когда они вернулись, то несколько дней буквально переваривали увиденное и задали мне только один вопрос: «А почему по телевизору сказали, что в Украине стоят заводы, безработица и все люди уезжают на заработки в Россию?» Я не смог ничего ответить, посоветовал лишь поменьше слушать, что говорят по ТВ», — рассказал житель Макеевки Юрий Селезнев.

В течение лета дончане постарались вывезти на отдых детей – в лагеря, пансионаты, профилактории. Как оказалось, возвращение в «Мордор» было травмирующим для малышей. «Проведя две недели в пансионате под Святогорском, 7-летний сын после возвращения в Донецк очень изменился. Как он признался, его страшат пустые улицы, отсуствие людей по вечерам и присутствие множества военных. К тому же, в нашем районе хорошо слышно, как со своих позиций стреляют боевики. Ребенок расплакался вечером, когда услышал первые «бабахи» — за 14 дней он отвык от выстрелов, от тревожных новостей, от наших перепуганных лиц, — говорит мама донецкого мальчика Людмила. – Да и мы с мужем, когда возвращались и пересекли первый блокпост «днр», ощутили какую-то депрессию. Словно мы уехали из какой-то нормальной жизни и вернулись в ненормальную. Где надо не жить, а выживать».

Пожилые жители оккупированных городов уверяют, что больше года были убеждены — мол, в Украине дефолт. «Дети купили нам путевку в Бердянск и буквально заставили поехать отдохнуть. Когда мы приехали, то увидели неимоверные очереди к аттракционам, кафе были забиты, а в дорогих пансионатах места были забронированы вплоть до сентября. Тогда мы поняли, что нас в Донецке тупо зомбируют неправдой. Я не могу сказать, что в Украине все хорошо и гладко, есть проблемы, но то, что нам рассказывают – ложь. Знаю, что многие верят, но те, кто хоть раз съездил и посмотрел, уже не доверяют местным газетам и телевизору», — считает Александр Павлюков. Мужчина также говорит о том, что несколько дней после возвращения «с Украины» испытывал подавленные чувства, объяснить которые он не смог. «Накатывала тоска какая-то, как будто что-то потерял», — говорит пенсионер.

Психологи говорят, что на третий год войны в Донбассе местные жители начинают ощущать последствия психотрамв, полученные еще в 2014-м. «Я вижу это так: два года людей натурально обрабатывали. Помните митинги, например, в марте-мае 2014-го в Донецке? Я видел их почти все и могу с уверенностью говорить об использовании различных психотехник со сцены. В народе это называется «зомбирование». Кому-то покажется это смешным? Просмотрите еще раз кадры с митингов и попристальнее взгляните на руки выступающих «лидеров днр», отметьте интонации их голоса, слова-якоря, — поясняет психолог Александра Гуляева. — Дальше: третий год жителям оккупированного Донбасса морочат голову по телевизору: постоянно твердят о войне, о разрушениях, муссируют темы обстрелов. Это не может не накладываться на психику, ведь с 2014 года дончане живут с психотравмой. Каждый, кто хоть раз видел или слышал обстрел, получает психотравму. Возможно, на всю жизнь, если с человеком не поработают психологи. И с вот такой набитой черт знает чем головой человек из Донбасса выезжает на подконтрольные Украине территории. Что он видит? Младенцев не едят, свастику на спине не рисуют, пенсии и зарплаты платятся день в день, в магазинах люди выбирают колбасу из 20 видов, на море можно кататься на «банане», а по ночам — спокойно гулять по улицам. Начинаются проблемы в восприятии: а как же, по телевизору сказали, а вот тут все по-другому… Вернувшись в Донецк, люди несколько дней переживают этот конфликт пропаганды и реальности. Оглянувшись, понимают, в каком «мордоре» живут – и это естественно вызывает депрессию. Масла в огонь подливают те, кто продолжает уверять, что в «днр» все хорошо, а будет еще лучше».

Дончане говорят: соскучились не только по большому количеству людей на улицах но даже по автомобильным пробкам и очередям в кассы супермаркета. «Когда вернулись, вдруг осознали, насколько пуст и уныл наш город. А ведь казалось, только недавно у нас было Евро-2012, и к нам приехали куча друзей и знакомых. Каждый раз, проходя мимо закрытого супермаркета «БУМ» возле «Донбасс Арены», мы вспоминаем, сколько пива здесь было куплено и выпито за нашу команду. Возле ж/д вокзала без слез не пройдешь… И после возвращения «из Украины» нас ломает – приходится заново привыкать к обстрелам по ночам и одновременно к тишине улиц. Это безумно действует на нервы, и от этого никуда не деться», — резюмирует житель Донецка Семен Висленко.

Донецкий написал